Четыре часа. Догорает свеча.
Кровавые капельки воска.
На скатерти светлой - пролившийся чай.
Обёртки, лишённые лоска.
Сверкает фольга в ярком свете свечей.
Одежды - как трупов? - охапка.
Мелькает в искусственном блеске очей
В бумаге епископа шапка.
Сгоревшие спички по боку светлы,
А сверху сожжёны головки,
И пепел их чёрен, как в ночи орлы,
К зиме что летели, к чертовке.
И чудится мне: то не спички лежат -
То люди, вкусившие сладость,
А пламя свечи - то святые дрожат,
Взирая совсем не на радость.
Грешивший пойдёт в монастырь, и грехи
Его "отмолят" за монеты,
Те, кто "от святого" идёт, далеки
От ангелов нежного света.
Накрыт разврата и тьмы голова
Великой епископской шапкой,
Идеи добра оскверняют слова,
Что режут когтистою "лапкой"
Все честные мысли, счастливые дни...
Друзья - ядовитые кобры,
В глазах чьих горят похотливы огни,
Сжигая божественный образ.
Важнее любви - чёрной страсти разврат,
А солнце лишь жарит, не грея...
Вся жизнь - нескончаемый яростный ад.
А где ж смысл жизни, идеи?..
Стучащий в ушах, не послушный грехам,
Любовь воспевающий голос,
Звучи же всегда и неси сквозь века
Незыблемый истины колос.
Пусть те, в ком жива ещё вера в добро,
Восстанут из трупов охапки,
И пусть же сгорит беспощадное зло -
Блестящие "светлые" шапки.